СОБАЧКА ДУРОЧКА

Собака эта была обыкновенный выродок. С кривыми лапами, с мордой неудачной, рыжей и с нелепым ка­ким-то взглядом, глупым до живописности.

Она знала свои нелады, хозяина давно не искала, поняла, что на цепь таких коротконогих и безголосых никто не сажает и на теплую ежедневную похлебку не тратится. Бегала маленькая Дурочка больше за дерев­ней, где не получишь камнем по боку и где возле слоис­того карьера стоят самосвалы, а шоферы иногда кида­ют корки, хрустящие песком.

Шел мимо человек. Глянул мельком — она и потру­сила следом. Человек ничего не говорил, и правильно делал: это вранье, что собаки людской язык понимают.

Дурочка бежала, свесив язык, исказив пастку в кри­вой гримасе. Потом обогнала человека и показала, как умеет вести след. След был, конечно, неинтересный, ста­рой потной мыши-полевки, протащившейся здесь час назад. Но Дурочка довела след до самого чертополоха, пожевала липкую головку одуванчика, чихнула — и увидала, что человек усмехнулся. Она радостно подумала, что ее сегодня не ударят, сколько бы ни бежала за эти­ми лупастыми башмаками с пучком измочаленной тра­вы в зубах левой подошвы.

Человек свернул на поле. Тут рос горох, мясистый, холодный, недовольно скрипящий. Дурочка прыгала не­расчетливо, торопливо и через минуту утонула в глубо­ких гороховых трясинах. Пахучий человеческий след растаял, как неясная собачья мечта в утреннем беспо­койном сне, и Дурочка заподозрила, что никакого чело­века и не было и что в этих зарослях, лопающихся со странным влажным хрустом, ей суждено остаться на­всегда — без хлеба, без хозяина и без мечты.

С задумчивым молчанием Дурочка тыкалась в горо­ховую сизую стену. Стена отвечала ей слабым шелес­том-звоном, качала над собачьей головой белыми ушас­тыми цветочками, не годными ни в еду, ни для отгона комаров.

Потом никчемные эти цветы раздвинулись, вернув­шийся человек протянул руку и взял Дурочку под кру­тое прохладное пузцо с кнопочными пупырышками. Не дернувшись ни одной лапой, она вознеслась над полем и увидела его всё разом, большое и светлое, как летний день.

Человек прижал Дурочку к боку, пахнущему вчераш­ним молоком и нестираной рубахой. Люди часто меняют свои одежды-шкуры, чего-то боясь или от кого-то пря­чась, но зря стараются: запах у каждого человека один па всю жизнь, хотя они и отбивают его дымом, выпус­каемым изо рта, и какой-то едкой гадостью, которую — Дурочка однажды видела — человечьи самки вылива­ют на себя из пузырьков.

Дурочка несмело извернулась, лизнула шершавую руку, на которой висела. Человек что-то произнес — го­лос его смешался с криком пролетающей сойки.

«Хозяин…» — сказала вдруг себе Дурочка и чуть не заплакала от восторга.

Скоро открылась тропинка, приведшая к утонувше­му в кустах дому без забора. Человек распахнул дере­вянную дверь и вошел, оставив ее открытой. Дурочка посидела на истресканном крылечке, затем вежливо подобрала вывалившийся язык и тихо заглянула внутрь.

Впервые ей было позволено войти в человеческий дом. Здесь пахло тишиной и пустотой. Еды не слышалось, зато был сухой пол и сено в прихожей.

Дурочка выскочила, решив пометить окрестные деревья. Но хозяин взял пустое, по-поросячьи взвизгнувшее ведро и двинулся в глубину балки.

Тропинка спускалась вниз долго, осторожно. Дуроч­ка металась по просторной траве, радуясь, что тут все пахнет хозяином. Она даже облаяла его шаркающим голоском, от звуков которого человек молодо засмеялся. Внизу у ручья от куста к кусту летала птица и драз­нилась. Дурочка отвечала ей гордо, гонялась решитель­но, и птица порхнула на другой берег, а Дурочка сквозь траву провалилась в ручей.

Он был тихий, теплый, Дурочка быстро выбралась на твердоё, тряхнула всем телом — шерсть встопорщи­лась десятками рыжих мягких сосулек.

Хозяин долго смотрел, как плавают в ручье крохот­ные лягушата, только что отбросившие хвосты. Он под­дел одного в пригоршню, поднял, открыл ладонь — и бусиночный лягушонок без раздумий стрельнул с руки в полуметровую бездну и летел к воде красиво и долго. Потом копались в саду. Чтоб сделать хозяину прият­ное, Дурочка ложилась перед ним на картофельные ку­сты. Он сгонял ее, что-то говорил, наверное, ему нрави­лась такая преданная собака. И Дурочка опять уклады­валась на грядку и, глядя на хозяина восторженным мут­ным глазом, взбивала мокрым хвостом сухую рыхлую почву.

Когда сели ужинать, хозяин дал Дурочке хлеб с тон­ко нарезанным салом, а себе поставил выщербленный стакан и бутылку с бумажной пробкой. Пробка пахла знакомо. Мужики от этого запаха бывают всегда говор­ливы и злы, а знакомую бабку, иногда подающую соба­кам огрызки, этот запах однажды превратил в ведьму и она ударила Дурочку палкой.

Дурочка быстро проглотила еду. Хозяин выпил из ста­кана свою дико пахнущую воду, съел такой же кусочек хлеба с зеленым луком, который Дурочка терпеть не мог­ла. Теперь хозяин что-то тихо рассказывал, горестно качая головой. Дурочка преданно била себя хвостом, скулила от сочувствия. Хозяин так хотел, чтобы Дурочка поняла его слова, что даже взял ладонями за морду и приблизил к себе, дыша ей прямо в глаза. Она куснула его за палец и залезла под лавку, улеглась на гладком теплом полу.

Там она дремала под монотонный говор хозяина, иног­да обнюхивала его ногу, свисающую с лавки, и смутно ощущала, что переживает самый счастливый день сво­ей жизни.

Утром хозяин сумрачно покопался в рюкзаке, потом посвистел и пошел со двора. Дурочка осталась на крыль­це, глядя преданно и глупо. Тогда хозяин, как и преж­де, сунул ее под мышку и немного пронес. Через минуту Дурочка поняла, что они уходят. Дом без человека не дом, подумала она и покорно побежала за хозяином, вновь переходя на куцый галоп, сбивая в спешке тра­винки и путаясь в горохе.

Возле карьера хозяин остановился и впервые вдруг прикрикнул на Дурочку. Потом поднял камешек, кинул в ее сторону.

Она все поняла, постояла, глядя на удаляющуюся фигуру, затем поплелась к карьеру, к постылым комьям и рытвинам. Ее дивное приключение окончилось, и Ду­рочка приняла это без ропота и скулежа.

Жизнь потекла по-прежнему. Вывалянные в песке куски хлеба перемежались с пинками шоферов и дере­венских пьяниц.

Дурочку притеснял Полкан, кобель облезлый, нахаль­ный. Он приставал с дурными намерениями, заодно от­нимая у Дурочки найденные ею корки. Она привыкла и к этому, молчала и бегала к повороту, из-за которого когда-то появился ее хозяин. Полкан не понимал, сер­дился, кусал Дурочку, она терпела и ждала, но хозяин по появлялся. И Дурочка перестала ждать.

Человек появился лишь в конце лета. Он похудел и был отрешен. В рюкзаке у него плюхалась бутылка и шуршал моток крепкой веревки, пахнущей сухим коноп­ляным полем.

Дурочка с обидой отчитывала Полкана, он ругался и прохал. Убегая от него, Дурочка выкатилась под ноги человеку. Они на мгновение посмотрели глаза в глаза, но не узнали друг друга.