Наступил 2025 год, объявленный Президентом Российской Федерации Годом Защитника Отечества. Сегодня Россия переживает непростые времена. И вновь, как прежде, на защите Родины стоят люди, которые острее других понимают простую суровую истину: если не я, то кто. В них – сила государства, в них – слава народа. Их ратный труд священен, потому что война – не просто противостояние одних людей другим, она – часть глобальной борьбы добра со злом. Сплав гордости и боли за них не может не бередить сердца, волнует творческую мысль поэта и в конечном счёте выливается в стихи.

Светлана ГОЛУБЕВА
Татьяна ГРИБАНОВА
Елена МАШУКОВА
Антонина СЫТНИКОВА
Виктор САДОВСКИЙ
Алексей СУХИНИН

---

Светлана ГОЛУБЕВА

Идёт война

Она всегда идёт и шла всегда,
И вековечно матери о сыне
Грустить над полем клетчатым листа,
Ведя рукой по строкам вязи синей.
Война не прекращалась ни на час,
И затухая, тут же разгоралась,
Как огненный цветок, что здесь угас,
Чтоб где-то вновь его набухла завязь.
Летит свинец – предвестник немоты
И семя смерти – ныне, как и прежде,
И расцветают алые цветы
У витязей на форменной одежде.
Жизнь прервана, но не завершена:
Уходят в небеса святые рати –
Им предстоит надмирная война
За души их товарищей и братьев.

***
Никнут, осыпаются хлеба,
От стального вздрагивая грохота;
Не за этот хлеб идёт борьба, –
За грядущий, без свинца и пороха.

Надвое земля разделена
Кровью, клеветою и бесправием, –
Не за этот мир идёт война, –
За грядущий, вековечный, праведный.

Как чужие рубятся свои
На степном окраинном просторе и
Не за то, что есть, ведут бои,
Но за каждый новый день в истории.

***
Мужчина степенно молился
Один в колоннаде вокзала,
Народ проходил, не дивился,
И я ничего не сказала,

Но вряд ли он видел кого-то
Среди окруженья земного,
Влекомый одной лишь заботой
Молиться степенно и строго.

Просил ли мужчина у Бога,
Чтоб лёгкою вышла дорога?
А может, опасность минуя,
Он мысленно пел «Алиллуйя»?

Как знать… Только мнится иное:
Не благ он просил, не покоя
Безмолвным молитвенным слогом, –
Он ждал единения с Богом
И спрашивал ангела кротче:
«Ты ныне со мною ли, Отче?»

И в самозабвенье блаженном,
Забыв о насущном и бренном,
Над смирной своей головою
Он слышал: «С тобою, с тобою…»

Татьяна ГРИБАНОВА

***
О, Русь! О, милая Святыня!
Алтарный свет ржаных полос,
плакун-трава, дожди грибные,
с часовней ветхою погост…

Полита кровушкой и потом
здесь каждая земная пядь.
За тяжкий крест под небосводом
Покров простёрла Божья Мать.

Ах, эта доля, эта доля…
По силе духа, видно, крест…
Какой пронзительною болью
Голо́сит нынче благове́ст.

Враг у ворот, лютуют ветры,
вздымая полымя у стен.
Гей, Муромцы! Гей, Пересветы!
Пожарский Дмитрий, слышишь, где ты?
Кипят кровя славянских вен!

***
Страстной, до ярого накала, нынче свет,
не исцеляется молитвой и весной…
Да, все воскреснут!.. Но душе покоя нет –
она до нестерпимости больна войной.

И не унять тревог апрельским ясным днём.
И вглядываюсь вдаль, на юг, в проём окна…
Страстной десятый год горит Донбасс огнём,
и здесь, в России, бьёт набатом тишина.

***
Ухабист путь, тернист и долог.
Но, зная наших, не страшусь!
Пока пылит ещё просёлок,
ещё не всё сказала Русь.
Пока небесно осиянны
берёзы на родном дворе…
Молюсь на свет их неустанно,
как ликам древним в алтаре.
Стоит на росстанях Россия,
венец терновый на челе,
но копит, копит, копит силы,
как богатырь, припав к земле.

Елена МАШУКОВА

Глаголы

Сад вековой корчевать, сжечь прабабкины письма,
отчий покинуть дом, ставни заколотив,
и себя убедить, что не имеет смысла
жизнь в деревне пустой, и позабыть мотив
песни из детского сна, вырвать из сердца жалость
к сгорбленным старикам, что остаются тут,
им прокричать на бегу: «Здесь ничего не осталось
и ничего не будет, пусть меня не найдут!»

Станция полупуста. Ждать электричку – вечность.
До столицы дорога длительностью в сто лет…
Но каждый её километр тяжестью давит на плечи,
но прожигает грудь железнодорожный билет.
Рядом в вагоне – дед
хлеб разломил на части
и раздаёт, с улыбкой, соседям, всем по куску.
Ты возьми да спроси: «Дед, что такое счастье?»
Дед пожуёт папиросу… Ответит тебе, дураку:
«Не гнать, не хватать, не держать,
не обманывать, не обижаться,
друга в беде не предать,
с совестью быть в ладу,
в смертном бою не сгореть,
ворогу в плен не сдаться
и вернуться домой
даже в чёрном бреду».

Крапива

Лето разбито в хлам, в прах:
под сапогами и на зубах –
хрустит песок.
Стучит висок.

Листья простёрла к небу крапива,
а там – огонь.
Трепетна и терпелива
ладонь,
просящая
дождя,
пусть моросящего,
капельного пусть –
на удачу, на лёгкий путь –
вослед уходящему
в пекло, в зной,
вступающему в ад земной,
вдыхающему кровавый смрад,
вне времён,
вне наград,
удаляющемуся во свет
закатный,
откуда многим дороги нет
обратной…

Над полем выжженным кричит, сгорая, птица:
«Сын Человеческий любовью возродится!»

Два ангела

Когда кипел в толпе
поток кровавых слов,
сминая и круша,
взрывая каждый ярус,
жестокий, хищный век
поставил на крыло
двух ангелов:
Прощение и Ярость.

Как поступь их легка –
так ясный взор суров,
и не страшны крылам
ни время, ни усталость.
То ветер и гроза
над лагерем врагов,
рассвет и взлёт –
Прощение и Ярость.

Из тучи грозовой
в обличии мирском
один шагнул вперёд –
забыв про боль и жалость,
под свист камней и вой
толпа пошла рывком,
и ало вспыхнул лёд,
и места не осталось
ни мыслям, ни словам…
И потрясённый тем,
как превращались в прах
миры и поколенья,
другой стал глух и нем,
и над толпой взлетел,
и на своих крылах
унёс прощенье.

Антонина СЫТНИКОВА

***
Вновь солнце ласкает косыми лучами
Февральский безоблачный день,
И светом с небес прогоняет печали
Нависшую мрачную тень.

Печали моей о судьбе Украины,
Стоящей на стыке дорог,
Опутанной сетью густой паутины,
Чьё имя – коварство, враньё и подлог.

Горючей печали о русской судьбине
Суровой издревле. И вновь
Скоплением ягод на горькой рябине
Алеет славянская кровь.

И падают капли на русскую землю,
Как было не раз и не два.
Тому, что случилось, с тревогою внемлю,
Теряя от боли слова.

И в полном молчании к небу взываю,
И милости Божьей прошу.
На страже вся память моя родовая,
Которую в сердце ношу.
***
«Плач, Украина, плач!
Ты сама себе предатель и палач!..»
Олесь Бузина

Идёт война… Опять война…
И меркнет белый свет.
Кто допустил и чья вина –
Я всё ищу ответ.
И кружат мысли колесом
В калейдоскопе дней,
И длится, длится жуткий сон…
Чем дальше, тем страшней.

В разрывах корчится земля –
«Переходящий приз»,
Где украинская петля
Россию тянет вниз.
Родные гибнут там и тут,
В руинах города.
И нескончаемость минут
Сливается в года.

Вновь кровью жертвенной кропит
Нас двадцать первый век.
Разыгран дьявольский гамбит,
В нём пешка – человек.
А, впрочем, целая страна –
Фигура на доске.
И жизнь её черным черна,
Висит на волоске.

Ну что заставило её
Анти Россией стать?!
Принять бесстыдное враньё,
Утратить благодать.
И пожирать своих детей
Как Молох день за днём.
И на заклание хотеть
В безумии своём.

Но верю я – наступит час
Прозрения и слёз.
Добра оставшийся запас
Пробьётся всё же сквозь
Завесу ненависти, лжи
И множества смертей.
Когда-нибудь продолжим жить
Без горестных вестей.

Когда-нибудь…, когда-нибудь…
Закончится вражда.
Обмана пагубного муть
Отхлынет навсегда.
И дружба снова победит.
Так было много раз –
Любви живительный магнит
Тянул друг к другу нас.

***
Дворянского гнезда тенистые аллеи
Живут всегда во времени своём.
А вдалеке закат неистово алеет.
Там словно кровью залит окоём.

Здесь тишина, не слышен вой снарядов,
Лишь соловьи сливаются в дуэт.
Кусты пузыреплодника, и рядом
Ротонды белой стройный силуэт.

И белый цвет блаженного покоя
Переполняет, кажется, весь мир.
И аромат цветущего левкоя
Невольным счастьем сладостно томит.

Но вдруг навстречу парень в камуфляже,
Пустой рукав заправлен за ремень.
И в этот миг становится не важен
Счастливый день прошедший. А взамен –

Растерянность, смятение, тревога
Взлетают стаей чёрных воронят.
И я беззвучно умоляю Бога
Родных и близких всюду охранять.

Виктор САДОВСКИЙ

На переднем крае

На переднем крае тишина –
Редкая, как гостья дорогая.
На переднем крае, брат, война
Музыку тяжёлую играет.
На переднем крае пот и кровь
День и ночь, порой, обильно льются.
На переднем крае вновь и вновь
Песни только пушками поются.

На переднем крае в чудеса
Верить очень хочется порою.
На переднем только небеса
Не скупятся на звезду героя.
Край передний – линия огня:
Вой снарядов, стрекот вражьих дронов.
Здесь горит и плавится броня,
И потерян счёт ночам бессонным.

На переднем крае быт суров,
Но в минуты редкого затишья
Спеть негромко песню про любовь
Никогда, браток, не будет лишним.

Лёгкое ранение или пуля-дура

Срикошетив от столба,
Пуля-дура завизжала
И со скрежетом — в зубах,
Разорвав губу, застряла.

Слава Богу, что не в глаз!
Нет проблем губу заштопать.
Это – после. А сейчас
Надо выполнить приказ:
«Подавить огонь в окопах!»

Вынув пулю из зубов,
Схоронил в карман нагрудный…
И лихой отряд штурмов,
Не жалея крепких слов,
Украм день устроил судный.

Вот такие, брат дела.
Можешь верить иль не верить:
Пуля дурою была.
Рана быстро зажила,
А хохлы ушли к Бандере.

Артиллеристы

А мы с тобою, брат, артиллеристы.
Суров наш громогласный бог войны.
Команда «Триста! Тридцать! Три! – Выстрел!»
И вражьи цели все поражены.

Нам «тигры» не страшны и «леопарды»,
И прочее нацистское зверьё,
На всё, что восхваляют укробарды,
У нас своё есть грозное ружьё.

Честь и хвала за то умельцам нашим,
Что ружья в ратном деле хороши.
Знать, глаз потомка так же «пристрелявши»,
Как и у предка – тульского Левши.

Нам дороги медали за отвагу,
Их на войне не просто заслужить.
Они – за верность родине и флагу,
За то, что можешь честью дорожить.

Да, мы с тобою, брат, артиллеристы.
Без нас войска не двинутся вперёд.
Команда: «Триста! Тридцать! Три! – Выстрел!»
И хор орудий – грозен и неистов –
Российский гимн для недругов поёт.

Алексей СУХИНИН

***
Дьявол забросил Prada,
Взял выходные Бог;
Режут железом «Грады»
Вдоль нас и поперёк.

Не постеснялся брать я
Ладанку в полутьму;
Падают навзничь братья.
Молча. По одному.

Пуля – дурная сваха,
Метит свести навек;
Корчится Волноваха,
Стонет, как человек.

Не дотянуть до ночи
В яростном том бою.
Спи-засыпай, сыночек,
В отчем моём краю.

Солдат

Выкошенный погост,
Пряная тишина,
Свежим венком на гвоздь
Юность повешена.
Будто бы на парад,
Лихо отбит берет,
Горестно умирать
В двадцать неполных лет.
Где ты погиб, солдат,
Сгинул в каком бою?
Если б я мог отдать
Жизнь на обмен свою!
Если б, как старший брат,
Чувствовал, чтоб суметь
Пулю твою забрать,
Доблесть твою и смерть…
Много ли бил врагов,
Долго ль подмогу звал?
Легче ли оттого,
Что я тебя не знал…
Был этот мир – с тобой,
Стал безвозвратно – без,
Множит тупую боль
Гулкая даль небес.
Мне же укажет путь
Благовест за горой;
В памяти чьей-то будь
Вечно живым, герой.

Мать

Мать проводила сына на войну…
Сжимая крест в просоленном платочке,
Ночами пишет, хмурясь в тишину
И будто забывая ставить точки.

Тех робких строк отчаянный завет,
Упрятанный в желтеющем конверте,
Хранит солдата от тоски и бед,
В грязи окопной бережёт от смерти.

Сын пропадает в пламени фронтов,
Где жизни рвутся легче швейной нитки,
А мать бранит дворнягу и котов
И не отводит взгляда от калитки…

Боится почтальон смотреть в глаза,
Шаги его безжалостны и громки.
Мать прячет взор (а по щеке слеза)
И ждёт. И ждёт, не веря похоронке.

Доверив плач лишь кухонным сверчкам,
На малый миг не изменив надежде,
Перебирает счастье по клочкам –
Понятное теперь, обыденное прежде.

Ждёт всё сильней, сильней день ото дня,
Не слушая жалеющих соседок,
Улыбку сына бережно храня,
Которой одарил он напоследок.

Она дождётся – ночью или днём
Сын постучит в замшелое окошко,
Войдёт туда, где мысли все – о нём,
Целуя нежно мамины ладошки.

Обнимет крепко, сникнет головой,
Переберёт в руке седые пряди,
В тиши раздастся: «Мама, я живой!»
«А я жила минуты этой ради…»