Первая орловская книга: начало двухвековой региональной истории печатного дела.

 

«История ума представляет две главные эпохи, — утверждал Николай Карамзин, — изобретение букв и типографии, все другие были их следствием». Величайшим из чудес, созданных человеком, называл книгу Максим Горький.

В XIX  веке полиграфическое мастерство называли искусством. Рождение книги было настоящим чудом для наших предков. Печать изначально несла в народ просвещение, свет знаний, культуры, свет объединения людей для добрых дел. Книги сделали нашими современниками и собеседниками великих людей.

Изданный Екатериной II в 1783 году «Указ о вольных типографиях» предписывал: «Всемилостивейше повелеваем типографии для  печатания книг не различать от прочих фабрик и рукоделий, и вследствие того позволяем, как в обеих столицах наших, так и во всех городах Империи нашей, каждому по своей собственной воле заводить оныя типографии, не требуя ни от кого дозволения, а только давать знать о заведении таковом управе благочиния (т.е. полиции.  —  А.К.)». Согласно указу типографские станки на­чали работать в 17 губернских городах России — «для облегчения лишнего приказнослужителям затруднения».

Примечательно, что большинство частных («вольных») типографий  в России в 1796 году было закрыто.  В 1802 году вольные типографии были вновь разрешены. Они откры­лись в Рязани, Пензе, Калуге… В 1807 году был издан рескрипт об открытии провинциальных типографий во всех губернских городах. Однако в Орле в тот период типография не была создана. Причина этого, видимо, кроется в том, что в губернском центре отсутствовала важнейшая доминанта духов­ной жизни — несмотря на учреждение Орловского наместничества (1778 год), в первые десятилетия епархиальное управление и духовная семинария размещались по-преж­нему в Севске.

Первое орловское тиражированное издание датируется  1804 годом:  в походной типографии кирасирского полка, расквартированного в Орле, был напечатан труд военного и государственного деятеля, шефа полка князя Д.В. Голицына «Опыт наставлений, касающийся до экзерциций и манёвров кавалерийского полка» (часть 2-я). Полностью гравированное издание включало 103 чертежа, изображающих возможные положения всадников на манёврах.

Однако отсчёт начала типографского дела (в классическом понимании этой деятельности) в Орловской губернии ведётся с 1812 года, когда губернское правление приобрело типографию «покупкою от карачевского купца Сытина за 225 руб. 20 коп.» Губернатором в Орле тогда был Пётр Иванович Яковлев (в его послужном списке были ратные подвиги, звание генерал-майора, должность вице-губернатора в Оренбурге). Примечательно, что высший  пост в местной иерархии он занимал 16 лет – рекорд для Орловской губернии.

Первый в Орле типографский деятель Иван Яковлевич Сытин (1765 – 1835) происходил из купцов города Карачева, в начале 1790-х годов был владельцем типографии в Петербурге (известны 43 издания, напечатанные в ней). В связи с ужесточением правительственной политики в сфере книгоиздания Сытин вынужден был переехать из столицы в Смоленск, где продолжил издательскую деятельность. Как подчеркивают современные смоленские исследователи, в период активной деятельности перебравшегося в этот город И.Я. Сытина  «до 1812 года  по разнообразию и объему книжной продукции Смоленск вообще уступает разве только Москве и Петербургу».  В 1812 году, после пожара в оккупированном Смоленске (сгорели дом и типография), Сытин уехал в Орёл, где снова занялся издательским делом.

Согласно договору, заключенному в 1817 году, ти­пография содержалась при губернском правлении тем же И.Я. Сытиным за 1500 рублей. В марте 1814 года в этой типографии (на титульном листе было обозначено: «Орёл. В губернской типографии») была отпеча­тана первая книга — «Нечто для размышления о молитве и сущности христианства».

Её автор –  известный масон и писатель, сподвижник просветителя Н.И. Новикова Иван Владимирович Лопухин. Его отец Владимир Иванович Лопухин был двоюродным племянником  царицы Евдокии, доводился троюродным братом царевичу Алексею, прожил почти целый век (1703–1797).  В.И. Лопухин в царствование императрицы Анны Иоанновны приобрёл кромское имение Ретяжи (Воскресенское) на деньги, вырученные от продажи изумрудов. А драгоценности эти были приданым матери И.В. Лопухина Евдокии Ильиничны (1717—1774) от её отца Ильи Исаевича Исаева, управлявшего при Петре Великом таможней в Риге.

В  Ретяжах в 1756 году и родился Иван Лопухин. Детство его прошло здесь и в Киеве, где отец служил обер-комендантом. «Младенчество моё, — писал будущий автор первой орловской книги, — было самое болезненное. Воспитан я в крайней неге, а со стороны знаний в большом небрежении. Русской грамматике учил меня домашний слуга; по-французски учил савояр, не знавший совсем правил языка; по-немецки — берлинец, который ненавидел языка немецкого и всячески старался сделать его мне противным, а хвастал французским. Одним словом, если я что знаю, то подлинно самоучкою».

Слабое здоровье не помешало Лопухину в отроческие годы питать страсть к военной службе: дома он «водил строи и давал баталии по Пюизегиору и Фоларду», а «кампаниями армий наших против турок, войны, начавшейся в 1769 году,» он «так горячо занимался, что несколько ночей беспокойно спал от ожидания, чем решится кампания князя Голицына под Хотиным».

Иван Лопухин всегда «имел страсть делать удовольствие людям… будучи ещё ребенком, я  нарочно проигрывал мальчику, служившему при мне, деньги, какие у меня случались, и любовался его о том радостью».  Военная его служба была недолгой, хотя и весьма успешной – в 26 лет получил чин полковника и тут же перешёл на службу статскую: стал советником, а затем председателем Московской уголовной палаты. Противник неправды в суде, он пытался проникнуть в мотивы   преступления, не допускал, чтобы «мщение, как зверское свойство тиранства,   даже каплей одной вливалось в наказание», ненавидел смертную казнь.

В 1785 году Лопухин вышел в отставку и примкнул к Н.И. Новикову и его друзьям, которые создали «Дружеское учёное общество» и «Типографское общество» («Типографическую компанию»), основывали школы, больницы, типографии (они издали примерно треть   русских книг, увидевших свет в то время). Перевёл ряд мистических сочинений, написал в защиту русских масонов «Нравоучительный катехизис истинных франкмасонов» (1790, несколько изданий), был великим мастером одной из лож, помогал бедным.

Иван Лопухин пожертвовал для общего дела немалую часть своего состояния, одна из  типографий в Москве была открыта на его имя, более того, в 1783—1792 гг. Лопухин был  одним из главных деятелей Типографической компании.

Когда в связи с Французской революцией начались гонения и на русских вольнодумцев, Лопухина вызвали  на допросы к бывшему орловскому генрал-губернатору, а в то время уже  московскому генерал-губернатору А.А. Прозоровскому. «Мы, — писал Лопухин, — со лбу на лоб с князем Прозоровским беседовали, по крайней мере, часов с двадцать… Долго помнил я все мои ответы, так что мог  бы записать их почти от слова до слова. Но я настолько устал от упражнения в оригинальном их сочинении, что очень много дней после того приняться за перо была самая тяжкая для меня работа. Заключение же вытекло из такого сильного во мне впечатления, что я никогда не мог его забыть; писав его, я подлинно плакал, обливался, можно сказать, слезами, и точно от причин,  в нем   изображенных».

Говорили, будто, прочитав откровенные, возвышенные ответы Лопухина, императрица  Екатерина II прослезилась и не стала связываться со столь знаменитым родом: Ивана приговорили лишь к ссылке в деревню. Но он дерзко просил оставить его в Москве, так как должен был находиться возле 90-летнего отца. И Лопухину позволили это…

Взошедший на престол Павел предложил ему высокие должности, награды. Однако Лопухин идти в фавориты не согласился. Его назначили сенатором в пятый сенатский департамент, находившийся в Москве. Не прошло и нескольких месяцев, как по стране начали расходиться слухи о правдивом вельможе, который судит по справедливости, взяток не берёт,   ни перед кем не гнётся… За  все время царствования Павла I ни один дворянин пятым департаментом не был приговорен к телесному наказанию, более того, Павел почти все московские приговоры утверждал без возражений, а два-три даже смягчил. Когда «коллеги» выговаривали Лопухину: «Что вы делаете, Иван Владимирович, это же разбойники, преступники, а вы смягчаете наказание», он отвечал: «В России всегда найдётся тот, кто прибавит, а кто же заступится, убавит?» После таких слов  сенаторы решали, что он «тайное око» государево и  специально подослан проверить, как в Москве идут дела. «Такое ложное   заключение, — писал Лопухин, — послужило к избавлению многих   несчастных от жесточайшего наказания. Согласились со мной раза два-три, а   там уже трудно было не соглашаться».

Лопухин, окончательно выйдя в отставку, в 1812 году поселился в Ретяжах, здесь он приветствовал разгром Наполеона. По всей видимости, именно в Ретяжах и была написана первая орловская книга. Она вышла из печати в марте 1814 года в губернской типографии – всего 44 страницы, содержание совершенно нетипичное для большинства современных книг: размышления автора о молитве и сущности христианства. Лопухин обращался к читателю:

«Одно сие всегдашнее ощущение вездесущего присутствия Божия, рождающее страх Господен, возбуждает дух истинного покаяния, которое есть узкая и единая (единственная. – А.К.) к просвещению и спасению дверь; отверзаешь внутренний путь соединения с Богом, на коем Он хождает, беседует с человеками, учит и просвещает глаголами живота, воображается в них, и внутреннего человека возрождает в жизнь небесную Божественную».

На последней странице, будто завершая диалог с читателем, Лопухин спрашивал: «Может быть, кто-нибудь, прочитав сию книжку мою, скажет обо мне: «Зачем бы ему входить в такие рассуждения? Зачем заниматься такими упражнениями? Не его бы это дело светского человека!» На сие отвечаю: «Что такое быть светским человеком?» Разве не быть последователем Христа, не искать Царства Божия и правды Его и путям, к оному ведущим, не поучаться?»

Буквально через считанные дни после выхода первой орловской книги, в апреле 1814 года Лопухин писал приятелю: «Здесь у нас на берегу пруда по сторонам дерева кладутся два больших камня диких. Один на месте отдыха, в виде кресел, с надписью: “19 марта 1814 года взят Париж”; а другой совсем необделанный и как бы на могиле положен, с надписью: “и память вражия погибе с шумом”. Дорожка от них ведёт к довольно огромному для деревни, из нескольких больших гранитных же камней, стоящему монументу с надписью: “Благочестию Александра І и Славе доблестей Русских в 1812 году”». В мае Лопухин сзывал соседей «на похороны Бонапартовы», рассылая им особые пригласительные билеты: «Сего дня мая 6-го в селе Воскресенском, Ретяжи тож, по силе помочи деревенской, погребается в прах свой слава Бонапартова. Хозяева просят сделать им и себе честь и удовольствие пожаловать порадоваться на могилу. Погребение будет пополуночи в 12-м часу, на берегу пруда, за плотиною возле сиденья, еже с надписью о пленении Парижа». Добрый барин не забыл и крестьян: «при крестном ходе роздано 500 крестиков новой хорошей работы для обыкновенного ношения на память торжества о победе и одолении врага».

Осенью 1814 года здоровье Лопухина резко ухудшилось. «Последняя зима, — писал он в апреле 1815 года, — мне крайне тяжела была, и весна по сю пору мало обещает лучшего. Дряхлею шибко. Живучи в глубоком уединении». И.В. Лопухин умер в Ретяжах  22 июня 1816 года.

Сочинения Ивана Лопухина заняли важное место в русской масонско-мистической литературе. Александр Герцен, издавший в Лондоне «Записки» Лопухина, написал в предисловии:  «Лопухин представляет явление редкое. Тихий, честный, чистый, твёрдый и спокойный, он со своим мистицизмом и мартинизмом идёт так непохоже, так   противоположно окружающему морю интриг, исканий, раболепия, что это бросается   в глаза».

Поэт Александр Воейков говорил о нём: «Иван Владимирович Лопухин принадлежит к тем людям, коих память воскрешает в душе сладкое и тихое чувство умиления любви, а не удивление страха. Имя его произносится с благословением, с признательностью, со слезами. Он всему на свете предпочитал добродетель; его жизнь — непрерывная цепь благотворений».

Примечательно  и  мнение  историка Василия Ключевского: «С умом прямым, немного жёстким и даже строптивым, но мягкосердечный и человеколюбивый, с тонким нравственным чувством, отвечающим мягкому и тонкому складу его продолговатого лица, вечно сосредоточенный в работе над самим собой, он упорным упражнением умел лучшие и редкие движения души человеческой переработать в простые привычки или ежедневные потребности своего сердца»…

За время работы типографии в Орле Иван Сытин напечатал несколько пьес из репертуара театра С.М. Каменского, издавал переводную беллетристику, учебники, литературу для домашнего обихода. В 1819 году было осуществлено  переиздание журнала Н.И. Новикова «Детское чтение для сердца и разума». В 1824 году типография И.Я. Сытина перешла во владение его сына Аполлона Ивановича Сытина, выпускника Московского университета, литератора, впоследствии инспектора Тульской гимназии (а сын А.И. Сытина Леонид (1829-1913) не пошёл по стопам отца и деда, стал основателем отечественной торфяной промышленности, организовал крупные торфоразработки под Москвой, на Урале и в других регионах).

Всего на настоящее время выявлено 96 книг, изданных И.Я. Сытиным и его сыном  в Орле в 1814-1830 гг. (на титульном листе указывалось: «Орёл. В типографии И. Сытина»). Из 215 книг, вышедших в 1801-1825 гг. в 16 городах России (в том числе 14 губернских) – 135, то есть две трети было издано в Смоленске и Орле.

Сотнями и тысячами названий исчисляется репертуар орловской книги последующих лет: художественная литература, учебники, книги научной и политической тематики, научные издания. Ныне ежегодно в регионе выходит в свет около тысячи изданий. На современном гербе Орловской области — не только привычные для всех изображения крепости и гордого орла, но и раскрытая книга. Таково признание неоценимого вклада, который внесли деятели литературы и книжного дела в духовное развитие Орловщины и всей России.

 Алексей Кондратенко.