13 февраля 2023 года исполняется 150 лет со дня рождения великого русского певца Фёдора Ивановича Шаляпина. Предлагаем вниманию читателя эпизоды из истории дружбы Шаляпина со знаменитым писателем-орловцем Иваном Алексеевичем Буниным.

Бунин познакомился с Фёдором Ивановичем Шаляпиным в ноябре 1901 года, в Подольске, куда выехала группа литераторов и деятелей искусства, чтобы встретить Горького, отправившегося из Нижнего Новгорода в Крым и не получившего разрешения властей заехать в Москву. Бунин пригласил Шаляпина на вечер литературного кружка «Среда»:

«Дорогой Федор Иванович, позволь тебе напомнить, по общей просьбе моих товарищей, к которой, конечно, от всей души присоединяюсь и я, — о твоем обещании посетить наш завтрашний вечер. Мы, то есть небольшая компания пишущих, собираемся так еженедельно (по средам) на квартире Ник[олая] Дмитр[иевича] Телешова (Чистые пруды, дом Терехова) для небольших чтений, разговоров и все будем чрезвычайно рады тебе. Если ты свободен весь вечер, поедем часу в 9-м. Могу заехать за тобой, или заезжай ты ко мне в Большую Московскую гостиницу. Если не свободен, — приезжай хоть попозднее, хоть на часок. Искренне уважающий тебя Ив. Бунин».

Бунин вспоминал в 1938 году:

«В Москве существовал литературный кружок «Среда», собиравшийся каждую неделю в доме писателя Телешова, богатого и радушного человека. Там мы читали друг другу свои писания, критиковали их, ужинали. Шаляпин был у нас нередким гостем, слушал чтения, — хотя терпеть не мог слушать, — иногда садился за рояль и, сам себе аккомпанируя, пел — то народные русские песни, то французские шансонетки, то «Блоху», то «Марсельезу», то «Дубинушку» — и все так, что у иных «дух захватывало».

Раз, приехав на «Среду», он тотчас же сказал:

— Братцы, петь хочу!

Вызвал по телефону Рахманинова и ему сказал то же:

— Петь до смерти хочется! Возьми лихача и немедля приезжай. Будем петь всю ночь.

Было, во всем этом, конечно, актерство, И все-таки легко представить себе, что это за вечер был — соединение Шаляпина и Рахманинова. Шаляпин в тот вечер довольно справедливо сказал:

— Это вам не Большой театр. Меня не там надо слушать, а вот на таких вечерах, рядом с Сережей.

Так пел он однажды у меня в гостях на Капри, в гостинице «Квисисана», где мы с женой жили три зимы подряд. Мы дали обед в честь его приезда, пригласили Горького и еще кое-кого из каприйской русской колонии. После обеда Шаляпин вызвался петь. И опять вышел совершенно удивительный вечер. В столовой и во всех салонах гостиницы столпились все жившие в ней и множество каприйцев, слушали с горящими глазами, затаив дыхание… Когда я как-то завтракал у него в Париже, он сам вспомнил этот вечер:

— Помнишь, как я пел у тебя на Капри?

Потом завел граммофон, стал ставить напетые им в прежние годы пластинки и слушал самого себя со слезами на глазах, бормоча:

— Неплохо пел! Дай бог так-то всякому!»

Плотный гастрольный график Шаляпина  и  странствования по разным странам Бунина не позволяли им часто видеться, но, при первой возможности, друзья встречались и в кругу знакомых, и  на театральных  премьерах. Так, 5 ноября 1902 г. состоялась премьера пьесы Л.Н. Толстого «Власть тьмы» в Художественном театре. Валерий Брюсов отметил в дневнике: «Юргис Балтрушайтис был в понедельник    у Андреева. Там были все великие: Скиталец, Горький, Шаляпин, Бунин etc… Видел их всех, кроме Горького, на первом представлении «Власти тьмы»…»

Вечером 3 декабря 1902 года  в Большом театре состоялся бенефисный спектакль Ф.И. Шаляпина, который исполнял главную роль в опере А. Бойто «Мефистофель». Бунин присутствовал  на спектакле и  на банкете в ресторане, где  продолжилось чествование певца. А.М. Горький, приветствуя Федора Ивановича, вручил ему  на память оформленный в древнерусском стиле поздравительный адрес от группы литераторов, в числе которых была и подпись Бунина.

16 декабря 1904 года  Иван Алексеевич слушал в Большом театре оперу А.Г. Рубинштейна «Демон», главную партию в которой пел Ф.И. Шаляпин. Успех был потрясающий. А. Серебров вспоминал: «В антракте перед третьим действием происходило чествование бенефицианта… Все, кто был в нашей ложе, — Горький, Бунин, Андреев, Скиталец и несколько дам, — отправились за кулисы поздравлять Шаляпина».

Февраль 1912 года Бунин с Верой Николаевной  провели на Капри. Первый же день этого месяца порадовал  встречей  с Шаляпиным.  О его приезде известила жена  Алексея Максимовича Горького,  прислав записку  с просьбой непременно прийти  вечером.

Племянник Бунина Николай  Пушешников записал об этом в дневнике:

«В восемь часов вечера мы пошли к Горькому.  Войдя в прихожую, я увидел – и сразу же узнал – через открытую в столовую дверь чью-то громадную спину, широкие, полные плечи и большую голову в слегка взбитых жидких волосах желтоватого цвета, с проседью на висках… Шаляпин встал и, поцеловавшись с Иваном Алексеевичем, сказал: «Здравствуй, Ванечка!» — «Ну а как ты, Федор! И т.д. Начался обычный разговор, сделавшийся сразу многоголосым… Постепенно стали приходить ещё некоторые русские и скоро в этой комнате уже негде было поместиться».  

Об этой встрече  Иван Алексеевич  на следующий день  лаконично  сообщил   старшему брату Юлию: «Вчера провели вечер с Шаляпиным — пришел на яхте с молодым Терещенко из Монте-Карло».

Побывали после этого Бунины и в знаменитом каприйском Лазурном гроте.

  «Вчера мы (Горький, Бунин, Муромцева и я) заплывали на лодке в Лазурный грот. Лодочник рассказывал (знакомый Горького, он сам его и нанимал нас везти), в этом гроте пел Шаляпин, стоя в лодке», — делился впечатлениями Н. Пушешников Ю.А. Бунину  в письме 17 февраля.

По  возвращении домой, 1 марта 1912 года, Бунин в интервью газете «Одесские новости» рассказал о поездке на Капри, встречах с   Горьким и  Шаляпиным:

«К нему (Горькому) часто наезжают знакомые друзья. В мою бытность, например, его посетил Шаляпин, внесший своей бодростью, весельем и мощью много оживления… Кстати, у Шаляпина и Горького возникла интересная мысль – написать оперу о Ваське Буслаеве. Они и меня втягивали в это дело. Вопрос, впрочем, решится с приездом  ожидающегося на Капри Глазунова, которому будет, конечно, предоставлена самая ответственная работа. О своем участии в этой затее я пока сказать ничего не могу. А дело интересное!»

28 октября 1912 года в Москве торжественно отмечалось 25 лет  с начала литературной деятельности И.А. Бунина.  Среди множества поздравлений была и приветственная телеграмма от Федора Ивановича:

«Дорогой друг Иван Алексеевич прими мое сердечное поздравление с торжественным празднованием твоей славной деятельности шлю тебе пожелания здоровья и счастья на многие годы и крепко тебя люблю».

Февраль 1913 года Бунины и Пушешников вновь проводили на Капри. И там, к большой радости, снова оказались вместе со старыми друзьями. Пушешников  писал  Юлию:

«Приехал Шаляпин. Видел его уже три раза. 9-го мы обедали у него в отеле. В отдельной зале».  По словам Николая Александровича, вначале на обеде  было невесело  из-за плохого настроения Горького:  «он был уныл, натянут, мрачен и неразговорчив (всегда таков в обществе знаменитостей)».

И только благодаря Бунину, разряжавшему обстановку шутками,  «к концу вечера оживился и Шаляпин. Читал  «Дон-Жуана» Пушкина, напевал, рисовал свой профиль и т.д.»  Потом  Иван Алексеевич и Шаляпин (уже подвыпившие) стали петь малороссийские песни».  Бунин пел, или, вернее, кричал, по словам Пушешникова,  настолько громко,  что Шаляпина почти не было слышно. « В час ночи перешли вниз, в комнату, где стояло пианино. Шаляпин под свой аккомпанемент спел пять вещей: «В могиле э. мрачной» Б., «Я не сержусь», романс Брамса, «Ноченьку» и «Ах, как я да молоденька была». Комната была маленькая, народу много и голос его терялся. Потом опять наверху пили вино… Ушли мы от Шаляпина в четыре часа ночи».

Ответный обед  Шаляпину Бунин устроил на вилле «Серафина» спустя несколько дней. Вспоминая об этом, он писал: «Мы дали обед в честь его приезда, пригласили Горького и ещё кое-кого из каприйской русской колонии. После обеда Шаляпин вызвался петь. И опять вышел совершенно удивительный вечер. А в столовой и во всех салонах гостиницы столпились все жившие в ней и множество каприйцев слушали с горящими глазами, затаив дыхание».

По свидетельству Пушешникова, пение оставило необыкновенное впечатление, ибо пел он  «прекрасно, величественно, могущественно, нежно. Спел арию из «Дон-Карлоса», «Д. Гренд.», «Серенаду» Шуберта».

Невесёлой и полной ностальгии оказалась последняя встреча двух гениев. Бунин вспоминал: «В июне тридцать седьмого года я слушал его в последний раз в Париже. Он давал концерт, пел то один, то с хором Афонского. Думаю, что уже и тогда он был тяжело болей. Волновался необыкновенно. Он, конечно, всегда волновался, при всех своих выступлениях, — это дело обычное: я видел, как вся тряслась и крестилась перед выходом на сцену Ермолова, видел за кулисами после сыгранной роли Ленского и даже самого Росси, — войдя в свою уборную, они падали просто замертво. То же самое в некоторой мере бывало, вероятно, и с Шаляпиным, только прежде публика этого никогда не видала. Но на этом последнем концерте она видела, и Шаляпина спасал только его талант жестов, интонаций. Из-за кулис он прислал мне записку, чтобы я зашел к нему. Я пошел. Он стоял бледный, в поту, держа папиросу в дрожащей руке, тотчас спросил (чего прежде, конечно, не сделал бы):

— Ну что, как я пел?

— Конечно, превосходно, — ответил я. И пошутил: — Так хорошо, что я все время подпевал тебе и очень возмущал этим публику.

— Спасибо, милый, пожалуйста, подпевай, — ответил он со смутной улыбкой».

Дружба двух вершин русской культуры — Бунина и Шаляпина — одна из примечательных страниц серебряного века России. Каждый из них искренно и с полной отдачей всех сил служил своему Отечеству. И каждый душевно нуждался в слове одобрения и вдохновляющей поддержке друга – одарённого в высшей мере современника.