СЧАСТЬЕ – ДОМОЙ ВОЗВРАЩАТЬСЯ
                               Братьям и сёстрам малороссам

Боже мой, какое это счастье,
В дом родной однажды возвращаться
После долгих, тяжких испытаний
В непроглядном гибельном тумане.

Счастье видеть светлую дорогу,
Что ведёт к родимому порогу,
Где тебя встречают сёстры, братья
И России-матушки объятья.

Счастье – жить в одной семье великой –
Многоликой и многоязыкой,
Где по-русски сказанное слово
Не рождает в людях взгляда злого.

После долгих, тяжких испытаний
В непроглядном, гибельном тумане
Мы вернулись в край под небом синим!
Здравствуй! Здравствуй, Матушка Россия!
                                30 сентября 2022 г.

***
Между тенью и светом
Есть незримая грань —
Та, что видят поэты
В предрассветную рань.
Неподкованный рифмой,
В этот призрачный час
Возникает из мифов
Конь строптивый — Пегас.

Нет уздечки звенящей.
Грива — белый туман.
Конь ли он настоящий,
Или сладкий обман —
Не вопрос для поэта,
Если в зыбкую рань
Он меж тенью и светом
Остро чувствует грань.

***
В пять лет мне чуть ли не столицей
Райцентр казался из станицы.
Полдня тащились два быка
В базарный день до Темрюка.

Скрипит арба,
Скрипят арбузы,
Скрипит батиг под «цоб-цобе».
И мы с братишкой, голопузы,
Как два арбуза в той арбе.

Нас обгоняют пароконки:
«Гей, козаки, посторонись!»
И мы спокойно ждём в сторонке,
Чтоб зерновозки пронеслись.

Вздымая пыль, несутся кони
И пропадают за горой.
Нам, на быках, не до погони
С гружённой доверху арбой.

Спокойно выкурив цигарку,
Дед, крякнув, скажет:
– Гей, бычкы!
Ещё успеем выпить чарку,
Носы не вешать, козачкы!

С такими чудо-кавунами
Не страшен нам базар любой.
В дороге длинной песня с нами.
А ну, давай, про Галю пой!

С тех давних пор куда ни еду –
В райцентр, в заморские ль края,
Со мной в дороге песни деда –
Мои надёжные друзья.

БАЯН
Светлой памяти отца моего
Фёдора Макаровича Садовского

Продав на ярмарке корову,
Не положив гроша в карман,
Отец купил в сельмаге новый
Известной фабрики баян.

Не забывая о традиции,
Зашёл к Калашнику – «обмыть»,
Потом таскал по всей станице,
Боясь нечаянно разбить.

Домой пришёл «уже хороший» –
Полураздет, полуразут –
И на вопрос «Где, Федя, гроши?»,
Открыв футляр, ткнул пальцем: «Тут».

Мать где стояла, там и села.
Но, зная мужа нрав крутой,
Скандал затеять не посмела,
Лишь прошептала: «Боже мой!

За что меня ты так караешь?
За что страдаю столько лет?»
«Ну что ты, баба, понимаешь –
Баян тебе не лисапед!

Сын третий год без инструмента.
У хлопца – к музе интерес.
А ты всё ту же крутишь ленту,
Послухай лучше полонез.

А ну, сынок, заграй для батька.
Нажми на клавиши, сынок».
Я отложил свои тетрадки
И «жал на клавиши» как мог.

Играл Огинского и Баха,
Набор мелодий из кино…
Отец стоял в дверях и плакал.
Точнее – плакало вино.

Потом, впервые не буяня,
Обнял за плечи нежно мать:
«Не думай, Вер, что я по пьяни, –
Сынок играет на баяне,
Большим Артистом может стать.

Свой инструмент – большое дело!
Предел мальчишеской мечты…»
И мать, конечно, подобрела,
Захлопотала у плиты.

А батько рухнул у кровати,
С повестки сняв вопрос больной,
И захрапел, как мощный катер,
Бурля винтами над водой.

ВЕЧЕР В СТАНИЦЕ

Теплый летний вечер,
Словно песня мамина.
Тополя как свечи
В предзакатном пламени.
Отдыхает ветер
На кустах смородины.
Лучше нет на свете
Сердцу милой родины.

Чаечка над кручей,
Вьется змейкой тропочка.
Голоса певучие
Под баяна кнопочки.
Пахнут рыбой сети,
Льются песни модные.
Лучше нет на свете
Сердцу милой родины.

Зеркало лимана,
Камыши да лодочки.
Опустилась плавно
В воду с неба звездочка.
Месяц ясный светит,
Тишь над огородами.
Лучше нет на свете
Сердцу милой родины.

КУБАНСКАЯ НОЧЬ
1.
Какая ночь!
Как хаты белы!
Окно, любимая, раскрой.
Душистый запах «Изабеллы»
Уносит в небо звёздный рой.

И задремавшая корова
В высокий ранг возведена:
В её рогах луна-корона.
Царевной выглядит она.

2.
Из полумесяцева плена
Ещё не вырвалась луна.
Она висит над стогом сена
Огромной скибкой кавуна.

И звёзды-семечки в сладчайшей
Вишнёвой мякоти горят.
А Млечный путь кладёт на чашу
Созвездий спелый виноград.

3.
В июле ночи пахнут сеном.
Звенит сверчками тишина.
И близость неба откровенна,
Как рядом спящая жена.

Руками можно трогать звёзды.
И гладить белую луну.
Хмельной июльской ночи воздух
Пить, окунаясь в тишину.

ПОСЛЕДНИЙ НАБЕГ

1.
Песчаный берег на речном изгибе,
Поросший густо тонким ивняком.
Я, позабыв давно уже о рыбе,
Гляжу на кручу.
Думаю о том,
Что, может быть, на этой самой круче
Стоял не раз раскосый хан Гирей
И говорил, сощурив глаз колючий:
«Не стерегут урусы дочерей…»
Там девушки купались в тёплой речке,
На хану недоступном берегу.
Они бросали едкие словечки
И наготой стреляли по врагу.
И чья-то мать, недоброе почуяв,
Молилась на святые образа:
«Любую дань злодею заплачу я,
Но скройтесь с глаз, раскосые глаза!»

2.
Остатки конницы Гирея
Искали брод в реке Сосне.
И торопил их хан: «Скорее,
Не то останемся на дне.
Нам рыб кормить собою рано.
Но где ж спасительная мель?
Негоже мне, Гирею-хану,
Пить пораженья горький хмель.
Негоже мне покрыть позором
Себя и свой великий род…».
Окидывал недобрым взором
Хан реку, что сокрыла брод.

Река текла.
Река молчала.
Она, как русский человек,
Как воин, ворога встречала
И мстила молча за набег.

***
Где я раньше был,
Там меня уже нет,
Я давно ушёл
В зоревой рассвет.
В зоревой рассвет,
Даль туманную,
За мечтой своей,
За обманною.

Мне давно твердят:
«Кинь ты эту блажь.
Никакой любви
Нет – один мираж».
Ну а я твержу:
Есть –
и весь мой сказ!
Только свет её
Не дошёл до вас.

***
У женщины, которую люблю,
очень грубые волосы цвета рыжей соломы.
Большие квадратные уши.
Широкий мясистый нос.
Толстые потрескавшиеся губы
и огромные
бездонные голубые глаза.

Нет у женщины, которую я люблю,
тонкой талии.
Её короткую шею
никогда не украшало дорогое ожерелье.
Её тяжёлой груди
давно не касалась мужская рука.
Её сильные плечи
познали все тяготы жизни.

А руки у неё – большие и жилистые,
с твёрдыми мозолями на широких ладонях
и корявыми пальцами,
на которых ногти
блестят, как крупные медные пуговицы.
Ноги женщины, которую я люблю,
никогда не знали заморских чулок
и колготок,
лёгких туфелек…

Но зато сердце у неё — большое
и доброе.
А душа у неё – чистая и светлая.
И ни у кого, кроме меня,
не выпадет снег на висках после слов
её тихих,
когда, угасая, как свечка,
прошепчет она перед тем, как навеки
уйти:
«Будь счастлив, сынок!..
И… прости!…»

СОН

Мне приснилась вчера
Наша старая хата:
Камышовая крыша,
Дымарь на гребне.
У порожек мой дед –
Козацюра усатый,
Курит длинную люльку
На грушевом пне.

Молодицы-соседки
В цветастых косынках,
Подбоченясь,
Судачат, смеясь озорно.
Вечереет.
На ветки садятся росинки.
Месяц высыпал звёзд
Золотое зерно.

Где-то рядом в траве
Пучеглазый кузнечик
Звонкой трелью своею
Сверлит небеса.
Мягко фыркает лошадь,
Мотая уздечкой,
Видно, в ноздри попали ей
Зёрна овса.

Пролетают неслышно
Летучие мыши.
Приготовилась к тихой охоте сова.
Кот уставил глаза
На соседскую крышу…
Еле слышно сквозь сон
Долетают слова:

«Просыпайся, сынок,
Цэ ж тоби нэ нэдиля…»
Всё покрыла внезапно
Белёсая мгла.
Ах, зачем же ты, мама,
Меня разбудила?
Ах, зачем ты из сказки
Меня увела?

ПЕРВЫЙ СНЕГ

Как долгожданная улыбка
Тобой подаренная мне,
Как Страдивари чудо-скрипка,
Вдруг зазвучавшая во сне,
Как чистый звонкий детский смех –
Сегодня выпал первый снег.

На солнце утреннем искрится.
От белизны в глазах туман.
Плывут автобусы
И лица
Плыву и я,
как будто пьян.

Смеюсь.
Бросаю шапку вверх…
Сегодня выпал первый снег!

МОЛОДОМУ КАЗАКУ

Словом чести не бросайся.
Силу трать своим умом.
Никогда не насмехайся
над поверженным врагом.

Грех водою освежиться,
если конь еще не пил.
Дай сперва коню напиться,
чтобы он набрался сил.

Даже в дни годины тяжкой
пригаси огонь вражды;
не маши напрасно шашкой
и кинжалом без нужды.

Принародно славой дедов
лишь гордись – не козыряй.
Ордена за их победы
на себе не примеряй.

Приумножить дедов славу,
чтоб жила она века –
это долг святой, по праву,
это честь для казака.

Мама, Родина, Россия,
братья, сёстры, вера, Бог –
это то, в чём наша сила,
перед чем наш вечный долг.