Для слабовидящих
Женщина… это неразгаданная тайна, которую воспевали в веках поэты, художники, композиторы. Она из поколения в поколение своей красотой и нежностью взывала к созданию чарующих творений, она утешительница, на чьих коленях, мы ищем приют от боли, обиды, несчастья, она та, которая неустанно молится за нас, её силы не знают предела.
Родительница, наставница, та, что приводит в мир дитя и учит его жить, любить, быть человеком. Женщина… это начало начал. О ней можно говорит бесконечно. Прекрасные женские образы, созданные русскими литераторами, до сих пор волнуют сердца читателей. Это и божественные красавицы А.С. Пушкина, и обаятельные образы Л.Н. Толстого, и героини И.С. Тургенева, а также простые крестьянки Н.А. Некрасова.
Современные писатели, следуя традициям своих предшественников, продолжают создавать удивительные женские образы, достойные преклонения. Сегодня, в канун Международного женского дня, орловские поэты поздравляют и славят ЖЕНЩИНУ.
Валентин Васичкин
Виктор Садовский
Владимир Ермаков
Игорь Малышев
Михаил Турбин
Андрей Шендаков
Алексей Сухинин
Андрей Фролов
ЖЕНЩИНА У ЗЕРКАЛА
Как много бед обещано пророком,
И даже, – что земной угаснет свет.
И женщина глядит на мир с упрёком,
Где зеркало, как маленький портрет.
Да будет зло земное преуменьшено!
Жена и мать она, не королева.
Боюсь я, что однажды эта женщина
От жалости умрёт или от гнева.
Да ниспошли Всевышний нам удачу,
Земную золотую середину:
Пусть радость её выразится в плаче,
До срока не проявятся седины.
И всё плохое пусть проходит мимо,
Чтоб думать ей всё больше о хорошем;
Чтоб, в святости своей непогрешима,
Легко несла по жизни свою ношу.
Во времени растают наши лица,
Но, тлену вопреки, хотел бы я:
Пусть бабий век
всем женщинам продлится
В кругу забот земного бытия.
Но снова нам обещано пророком,
Что вот земной угаснет скоро свет.
И женщина глядит на мир с упрёком,
Где зеркало – как маленький портрет.
***
В посёлке, где зорьку трубят петухи,
Где брешут собаки спросонок,
Влюбленные женщины пишут стихи
У вымени сытых бурёнок.
Их строчки пропахли парным молоком,
Навозом, и сеном душистым,
И неповторимым домашним теплом,
И светом, и помыслом чистым.
ЭТА ЖЕНЩИНА
Эта женщина слишком добра,
и еще независима слишком;
на ветру её рыжая стрижка
открывает испод серебра.
Век разит, как Егорий копьём;
змей повержен, – но жив, между прочим;
дух растерян, и быт не упрочен, –
вертоград зарастает репьём.
Повредились в уме времена,
и умножилась тяжесть земная, –
только женщина эта – я знаю! –
ожиданием чуда полна.
Словно в долю она избрала
ремесло утоленья печали, –
так небрежно поводит плечами,
словно хочет расправить крыла…
Все пройдёт, как озноб по спине.
Если верить хорошим приметам,
то решение жизни с ответом
без остатка сойдётся во мне.
И не жаль уходящего дня,
где я жил так бездарно и бедно, –
снисходительно и милосердно
эта женщина любит меня.
Все ясней очарованный взгляд;
все отчётливей тени мгновенья, –
и легко, как пустые сомненья,
паутинки по ветру летят.
О НЕЙ
В ней всё непросто, необычно…
Как будто сотни горных эх
Слились в густом многоязычье,
Понятном, впрочем, не для всех.
В ней всё непросто, но изящно
Всё надо пробовать на вкус.
Я рядом с ней — немтырь молчащий,
А чуть поодаль — златоуст.
В ней всё непросто, непохожа
Ни на кого. И потому
Она становится дороже
Не только сердцу, но уму.
***
Получал я от жизни затрещины
За попытки судьбу изменить.
О, мои ясноглазые женщины,
Чаровницы, как вас не любить!
Кареглазые и синеокие
(Вы – богатство моё, я – богач!),
Бесконечного мира истоки,
Свет во тьме на пути неудач.
То с восторгом взлетающий к чуду,
То обратно – на землю без сил…
Перед Богом в ответе я буду –
Он любовью меня окрылил.
Вижу солнце, как радость надежды,
Снятся мне лучезарные сны.
Чаровницы мои белоснежные –
Ясноглазые птицы весны!
***
Как небо, встала надо мною…
А. Блок
…Ты в дом входила в шёлковом платке
и, скинув плащ, о чайник грела руки,
затем к огню садилась – налегке,
припоминая давние разлуки,
и, угли странно, дико вороша,
смотрела – сквозь, твоё лицо краснело, –
как будто чья-то тёплая душа
врастала вновь в твоё живое тело;
как будто вновь, на Землю низойдя,
не театрально, а в привычной яви
ты забывала сполохи дождя
и рассуждала: «О Всевышний, я ли
себя, по воле неба, обрела?
Достойна ль жить я в облике подобном?..»
Струились капли хрупкого тепла
в обычном доме, маленьком, укромном:
мы пили чай, мечтали – обо всём,
иных миров пространства обсуждая;
я видел свет и прах в лице твоём,
но всё же верил в то, что ты – другая,
что не грехом была ты рождена,
а чем-то высшим – отблеском, рассветом;
я созерцал, почти не видя дна,
и понимал по косвенным приметам,
что где-то рядом – чьи-то имена,
что вслед летят – кометы, ядра, пули;
а утром ты рассады семена
бросала в почву и, плетя на стуле
свою косу, смеялась мне в глаза:
«Да, я верна, о друг, всем понемногу:
когда на небе вспыхнет полоса
крылатых звёзд, я улетаю – к Богу…»
Шутница! Вновь жива и не жива.
Понять, простить – бывало не такое:
сто тысяч лет закатная трава
вдаль уносила солнце, как каноэ;
сто тысяч лет, о Муза, рядом ты –
сплетенье звёзд, рожденье тьмы и света:
тебе своей хватает высоты,
а нам, поэтам, в наказанье это!
ДЕВУШКА, СИДЯЩАЯ НА СКАЛЕ
Свободная от мира, налегке,
Она с высот седых, могучих круч
Следит, как тает след осенних туч,
Как режет звонкий воздух редкий луч,
Блистая отражением в реке,
Как обнимает землю жёлтый лист,
Как журавлиный клин разносит вдаль
Тягучую октябрьскую печаль,
А горный лес, что тот святой Грааль,
Исполнен кровью, девственен и чист.
Сидит, окинув взглядом небеса,
А где-то далеко бегут года,
Гудят и суетятся города,
Встречают – провожают поезда,
А здесь воркует ветер в волосах.
Не счесть красоток жгучих на земле,
Открой глаза, иди во все пути,
Они глядят с экранов и картин,
Но в этот час прекрасней не найти
Той девушки, сидящей на скале.
***
Женщина глядит издалека –
На леса, поля и облака.
На моря и горные луга
Женщина глядит издалека.
И вмещает всё это шутя
В безмятежно спящее дитя.
