***
Пока живут твои родные
Отец и мать — и ты герой.
Так, словно ветры ледяные
Тебя обходят стороной.

И ладно скроен, крепко сшит ты…
Но гром ударил вдалеке —
И ты, лишённый их защиты,
Как будто встал на сквозняке.

Как будто бы один на свете,
Не ждёшь ни близких, ни друзей,
Летят в тебя ветра столетья
И пробирают до костей.

Вяжи

Туман окутал рыжие курганы,
Стих ветерок, и гомон птиц затих.
Здесь пронеслись такие ураганы —
На тыщу лет вполне б хватило их.
И потому такая онемелость
И тишина — аж оторопь берёт.
Как будто наревелось, нагремелось,
Навылось здесь на тыщу лет вперёд.
Такой покой…
Сомкнёшь невольно веки
И тихо сердцем вымолвишь одно:
Здесь столько крови пролито — вовеки
Её пролиться больше не должно.

Ещё не раз история расскажет,
Взметая вёрсты огненных дорог,
Про танковый прорыв в районе Вяжей,
Про жаркий бой за хутор Одинок.
Когда от гула землю закачало,
Броня — и та вдруг крылья обрела…
Вот тут споткнулся ворог одичалый,
Со сломанной хребтиной —
У Орла!

***
Мы снова возвращаемся с учений,
И снова у калиток и оград
Застыли люди в сумраке вечернем,
На нас, идущих медленно, глядят.
И пусть устали, выдохлись, как гильзы,
Пусть выложились все мы до конца,
И сапоги — те самые, из кирзы —
Как будто бы из серого свинца, —
Всё ерунда!
Такое ли бывало!
И, враз подметив нужную волну,
Заводит самочинно запевала
О пареньках,
Ушедших на войну.
И мы живым проходим коридором,
Держа равненье,
Выправкой крепки,
По той же самой улице,
Которой
В тот грозный год
Шли молча пареньки.

Каменные солдаты

Иду я по летней, по зимней земле,
Миную то рощу, то хату,
И вижу я в городе, каждом селе
По каменному солдату.

Стоят они — тень на глаза легла.
Ждут клича они, молодые:
Всех павших, что армия снова свела
В колонны свои литые.

Они собрались бы со всей страны,
Как в то невесёлое лето —
И не было крепче такой стены.
Гранит ведь,
Гранит ведь это!

И я предлагаю поправку в устав:
Как только ударит тревога,
Внесите их, маршалы, в личный состав —
Они ещё сделают много.

***
Мы столько лет не ведаем войны
В не раз шумевшей битвами Европе,
Тюльпаны небывалые видны
На полуобвалившемся окопе.
Откуда в них такая красота
И эта алость сочная откуда?
Здесь кровь была когда-то пролита.
Так что ж? Неужто в ней причина чуда?
Стою я с обнажённой головой,
И жжёт мне грудь неясная тревога:
Ах, как в России нынешней весной
Тюльпанов много!

***
И упаду я в чистом поле,
Свалюсь на дальнюю межу,
И вновь последней вспышкой воли
Себе подняться прикажу,
И задохнусь от боли рваной,
И слово выкрикну, немой…
Мне снится сон, до жути странный,
До сумасшествия — не мой.
Мне снится сон, я в нём сражаюсь,
Сверкают молнии, слепя,
И я встаю, и не решаюсь
В самом себе узнать себя.
Ведь там я не был ни минуты,
Из книг лишь знаю да речей,
Но сон горит во мне. Откуда?
И почему во мне? И чей?
Холодный пот по лбу струится,
Я вновь встаю и вновь кричу,
И зорко вглядываюсь: слиться
С собою, снящимся, хочу,
С мечтою неосуществленной,
С походной звонкою трубой
И с подпоясанной, военной,
Пропахшей порохом судьбой.
Клокочет бой. Пылает небо
Под шёлком знамени тугим.
И опечален я, что не был
В те годы огненные с ним.

У памятника

Соловьи как будто ошалели,
День и ночь их пение гремит,
Пулями пробитые шинели
Заменили бронза и гранит.

Я стою, и свет глаза мне режет.
Сердце никогда не отболит.
Где же раньше, спрашиваю, где же
Были вы, и бронза, и гранит?

Почему, когда накрыл собою
Он огонь, летящий из ствола,
Ты его кольчугой боевою
Не прикрыла, бронза, не спасла?

Отчего, когда в глухую полночь
Рвали ногти, болью ослепя,
Ты, гранит, не бросился на помощь —
Что те пытки были б для тебя?

Видно, так ведётся век от века:
Где сдают и бронза, и гранит,
Крепче стали сердце человека,
Если в сердце Родина горит.

***
Весь день гремело с высоты
С периодичностью похвальной,
И ливень падал на кусты,
Что называется, обвальный.

И водосточная труба
Ревела, будто боевая,
Вся содрогалась, из себя
Поток гремящий исторгая.

И ровно, как мотора шум,
От ливня рокот разносило
И навевало столько дум…
Вчера, вчера лишь это было.

А нынче — тихо и светло,
Пред взором — райская картина,
Как будто к нам лицо своё
Земля с улыбкой обратила.

***
Заснула на моей руке,
и на ухо платочек сбился,
и — я рукою слышал — бился
твой пульс всё медленней в виске.

Спала ты среди бела дня,
дышала ровно и глубоко,
и острой жалостью меня
пронзило, как ударом тока.

Что вот прильнула, как дитя
беспомощное, и заснула
средь звона, грохота и гула
под шелест летнего дождя.

Сквозит недавнею обидой
улыбка сонная твоя.
Я вижу твой платочек сбитый…
Молчу, дыханье затая…

Высокий день

Июнь, июнь…
Грузнее ветки.
Всё выше день.
Уж скоро он
Пойдёт, достигнув высшей метки,
Бесповоротно под уклон.

Увы, все сроки в мире кратки,
Сказал поэт.
Настанет день,
Когда в таком же вот порядке
Свернёшь ты в собственную тень.

Но прежде чем наступит это,
И жизнь промчится под уклон, —
Высокий день!
Как много света!
Как воздух светом напоён!

Говорят…

Говорят, дорога лечит
От кручины, от беды,
Расправляет людям плечи,
Заметает все следы.

Говорят, дорога, дали
Расплавляют боль в груди,
Все тревоги, все печали
Оставляя позади.

Говорят… Да много ль проку
В разговорах? Звук пустой!
Я пустился в путь-дорогу,
Вновь поссорившись с тобой.
И чем далее, чем доле
Я в дороге день за днём,
Тем всё больше горькой боли
В сердце копится моём.

Встречу ль чей-то взгляд сердитый —
Как на вздыбленной волне
Жаркая твоя обида
Так и вскинется во мне.

Если б быть с тобою рядом!
Видя, как тебе невмочь,
Я бы жестом,
Я бы взглядом
Постарался бы помочь.

Я б твои разгладил брови —
Улыбнись, хоть нету сил,
Я сказал бы, что виновен,
И прощенья попросил.

Я б твою прогнал тревогу,
Я бы руки гладил, я…
Но несёт меня дорога
И уносит от тебя.

И в купе мои соседи
Говорят все как-то в лад:
От себя, мол, не уедешь.
Очень верно говорят.